Фольклорные мотивы в творчестве Блока

Крылова О.А.,

учитель русского языка и литературы МОУ СОШ № 28,

Заслуженный учитель РФ.

А. Блок воспринимается нами как поэт, творчество которого пронизано мистическим восприятием мира.

Однако напевы родной земли,  ее страдания и боль   вошли в поэзию А. Блока. И если говорить о фольклорных мотивах не только как об использовании определенной лексики, но и как о системе образов, то его поэзия, как и вся поэзия символистов, пронизана любовью к прошлому русского народа и стилизованному быту русской деревни, к «русскому духу» и художественному фольклору. Эти своеобразный «национализм» и «фольклор» имеют те же  корни, что и любовь символистов к прошлому. Он порожден психологической природой символизма – его романтической, лирико-мечтательной природой. 

  У А. Блока это связано, прежде всего, с отношением поэта к народу. «Мужики никогда не вульгарны», - так пишет он в записных книжках. С гордостью говорит он о знакомстве с Клюевым: «Клюев – большое событие в моей осенней жизни…». Однако реальная жизнь простого народа удалена от поэта. Россию видит он «из окна железной дороги, из-за забора помещичьего сада, да с пахучих клеверных полей». Она знакома ему по прозе Гоголя, стихам Некрасова, балладам Жуковского, создавших удивительно прекрасный, яркий и противоречивый мир российских просторов. Россия долгое время оставалась для Блока страной тайны («и в тайне почивает Русь»), ее реальность не всегда понятна, а потому полна опасностей  неразрешимых загадок: «Вот она, русская действительность – всюду, куда ни оглянешься, даль, синева и щемящая тоска неисполнимых желаний… ». Тем более удивительно  глубокое проникновение поэта в реальность русской жизни, в душу русского мужика, его пророческие строки о русской революции.

Какой мы видим Русь в его стихах? Прежде всего, страной «преданий старины глубокой». Образы сказочных существ, пришедшие из языческого прошлого, соседствуют с христианским мироощущением. На необъятных просторах, опоясанных реками, окруженных дебрями, живут ведуны и колдуны,  ведьмы и ворожеи. Но они, словно герои «Вечеров на хуторе близ Диканьки», не внушают страха, а скорее отражают добродушную усмешку мужика, живущего в ладу с лешими,  домовыми и прочей нечистью. Русский человек, выросший в мире преданий и сказок, умеет приручить и обуздать нечистую силу. Поэтому и чертенят из одноименного стихотворения можно прогнать кнутом, а сам черт – «захудалый», и сидит он в болоте тише воды и ниже травы. Да и само слово «колдун»  в устах поэта звучит не зловеще: «хитрыми и мудрыми колдунами» зовет он Лермонтова и Гоголя.

Колдовской силой наполнены женские образы стихов А.Блока. Пожалуй, образ Прекрасной Дамы мог возникнуть только благодаря Русскому, национальному началу, несмотря на сложный противоречивый ее генезис: она и земное воплощение Пречистой Девы (сравните с образом Божьей Матери), Вечной Женственности, она же, по В. Соловьеву, воплощение хаоса. Но именно национальное начало явственно проступает во вступлении к циклу «Стихов о Прекрасной Даме»:

Отдых напрасен. Дорога крута.

Вечер напрасен. Стучу в ворота…

Терем высок, и заря замерла.

Красная тайна у входа легла.

Царевна из русской сказки, узорчатый терем, речной жемчуг – парадное украшение женского наряда, в том числе и свадебного – все это зримые черты былинной Руси. А сама царевна предстает перед нами не кроткой и покорной, как подобает молодой девице, а свободной и властной:

Кто поджигал на заре терема,

Что возводила царевна сама?

Ты ли меня на рассвете ждала?

Терем зажгла? Ворота отперла?

Такой же беспокойной и властной видим мы красавицу Младу в стихотворении «Прискакала дикой степью». Ее натуре, стихийной и вольнолюбивой, чужды страх и сомнение, несвобода лирического героя:

Долго ль будешь лязгать цепью?

Выходи плясать ко мне!

Но полночный путь Млады лежит туда, где нет  места изнеженному цивилизованному человеку в оковах условностей этого мира. Разговор ее с лирическим героем – продолжение вечной полемики человека стихии, носителя народного духа, с человеком цивилизации: Земфиры и Алеко, Бэлы и Печорина. Поэтизируя не покорность, а дикую силу, вольность, неуемность желаний, Блок предлагает нам свое видение России – отчаянной, неудержимой в горе и радости – такой же, как в русских песнях, прославляющих свободу и непокорность судьбе.

Правда, со временем внешние черты ее образа трансформируются: «в непробудном сне царевна» из стихотворения «Дали слепы, дни безгневны…», молчаливая и тихая: «Постояла она у крыльца … и поднять не посмела лица» в стихотворении «На весеннем пути в теремок». И наконец,  «Россия, нищая Россия», покрытая в «плат узорный до бровей». Однако взор мгновенный да разбойная краса  не оставляют сомнений: в ней та же сила и страсть.  Поэтому «не пропадешь, не сгинешь ты».

Наиболее полно образ Родины представлен в стихах А. Блока 1906 – 1907 г.г. Дорога, вечная дорога, воспеваемая в русских сказаниях, песнях, былинах, проходит через время и пространство стихотворения  - через Русь,

Где все пути и все распутья

Живой клюкой измождены,

И вихрь, свистящий в голых прутьях,

Поет преданья старины.

Такой образ Родины, находящейся в вечном движении, найдет продолжение и в других произведениях Блока, а тема дороги возникнет в хорошо   известных стихах: «На поле Куликовом», «Россия», «На железной дороге» и др.

Ее путь – странников, паломников, нищих, юродивых, преступников и праведников – вечный путь поиска истины, не закончен и сегодня. И тишина на Руси обманчива.

Время новых потрясений приближалось и для поэта: «… сон этот кончается, писал А. Блок, - тишина сменяется отдаленным и возрастающим гулом… Бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройке, на верную гибель».